Как попасть в церковный хор и начать петь на клиросе!

Итак, вы захотели попасть в церковный хор. Если вы человек верующий, то вам вдвойне интересно пение на клиросе. В конце концов, клирос подражает ангелам, и имитирует ангельский небесный лик. Это уже само по себе достаточно привлекательно для верующего человека, а более активное участие в богослужении подсознательно (а иногда и вполне осознанно) вселяет мысль о большей собственной ценности для прихода.

Конечно, нельзя совсем исключать и такой вариант, что вы видите в этой работе возможность совместить благое с утилитарным (сиречь, деньгами). В этом нет ничего плохого. Работа на клиросе сложна и за нее вполне уместно хоть что-то, да получать. Итак, предыстория понятна. Вы хотите попасть в церковный хор.

Теперь, собственно, как это делается

1. Подходите к церковной кассе (где продаются свечи) и спрашиваете —
«как зовут настоятеля этого храма и когда он служит»? Настоятель — это собственно, начальник прихода, его «директор», и именно он координатор всех процессов в отдельно взятой церкви. Без настоятеля ничего не делается и вам общения с ним не миновать. Узнав, когда настоятель служит, Вы просто просите его на пару слов. Обычно после службы.

2. Итак, вы подходите к настоятелю и говорите «Здравствуйте, меня зовут так-то и так-то… Я хочу петь в церковном хоре. У меня есть/нет (нужное подчеркнуть) музыкальное образование, есть/нет (нужное подчеркнуть) опыт пения на клиросе, готов/не готов (нужное подчеркнуть) работать бесплатно».

Настоятель очень быстро взвесит ваши шансы, и если они ненулевые (если вы мужчина — шансы слегка возрастают, так как мужиков на клиросе традиционно не хватает), то он даст контакты регента — «директора» хора.

И направит вас для беседы уже с ним. Если же настоятель явно вас отшивает (видно, что приводит аргументы, по которым вы петь не можете), тогда спросите его «есть ли при церкви школа церковного пения, куда вы готовы ходить». Если есть — спросите, как туда попасть. Если нету — вежливо попрощайтесь и извинитесь за отнятое время.

3. На этой фазе предполагается, что настоятель вас все-таки не «отшил» и направил к регенту. Расслабляться рано. Регент часто просто «за настоятеля» грамотно отшивает, вдобавок регент уже профессионал в пении (и уж точно он про себя думает именно так), поэтому к беседе добавится ваше естественное волнение (если, конечно, вы не пели до этого 15 лет по разным клиросам).

Итак, подходите к регенту и вам придется повторить уже ему все то, что вы сказали настоятелю, после чего вы можете предложить регенту прямо сейчас спеть с ним вдвоем что-нибудь простенькое (чтобы регент мог оценить приятность/скрипучесть вашего голоса).

Обычно уверенность в таких вопросах работает в плюс. Если у регента есть хоть какой-то интерес к новым певчим, он уделит вам время. Если у регента интереса нет (его все устраивает в текущем составе) — что ж, попробуйте его спросить про то, есть ли школа церковного пения в городе. Если да — попросите координаты и попрощайтесь. Если нет — просто попрощайтесь. Вы пока не можете устроиться на клирос. Собственно, это тяжелая работа и вашу потерю (ну или упущенные возможности, как уж вам больше нравится) нельзя назвать трагичной.

4. Предположим, регент все-таки согласился вас принять на испытательный срок. И назначил вам время, когда прийти уже на общую спевку (проще говоря, репетицию), в которой участвуют уже все работающие на клиросе люди. От вас теперь требуется не сжечь себе нервы и не испугать уже работающих хористов. Есть несколько советов.

• Не используйте много церковных слов/выражений на спевке и вообще в общении. Певчие, как правило, начинают про такого человека думать так «ой, пришел мега-православный, который подослан настоятелем, чтобы шпионить за нами, он будет нам портить пение, но будет на хорошем счету у настоятеля». Будьте сами собой, не ведите себя слишком раскованно, но и пугливой мышкой быть не надо (иначе сделают вывод, что от вас толку, как от дохлой мухи, все таки исполнение музыкальных произведений требует некоторой доли исполнительской храбрости).
• Оденьтесь добротно и хорошо. Бедно одеваться не в плюс вам просто потому, что певчие тут же начнут думать «вы любой ценой хотите пробиться в левый хор и отнять службы у уже работающих певчих». Вы этого пока не знаете, но у певчих все службы лимитированы и за каждую идет драка (потому что настоятель не разрешает всем выходить по желанию, есть лимит на кол-во человек на будничной «левой» службе). Покажите, что вы на все готовы на праздничных службах по выходным, но вы человек работающий и деньги у вас есть (даже если это приукрашенная реальность)
• Настройтесь на то, что хорошее расположение вам будет первое время оказывать только регент. Певчие очень боятся разрушить хрупкий мирок, который у них складывается за время их работы — это и баланс рабочей нагрузки, и распределение авторитета в коллективе, и поэтому никто не будет «ставить на темную лошадку». К Вам будут относиться с холодной вежливостью, а в особо запущенных случаях — с холодной НЕвежливостью )) Если хотите петь по настоящему — вам придется это все перенести.
• Само собой, не опаздывайте. Придите пораньше, осмотритесь. Предложите взять домой ноты, чтобы их изучить (это, конечно, если вы не читаете с листа как компьютер, но такое встречается очень редко, во всяком случае в провинции). Если вы какие-то ноты домой взяли, докажите что дома их смотрели. Берите не много. Два-три произведения, но потом покажите, что стали петь их лучше (иными словами, продемонстрируйте прогресс).

В целом, на этой стадии все уже зависит от реальной пользы, которую вы можете принести. Если от вас есть толк и ваш характер не вызывает ужас вас, скорее всего, оставят. Кстати, есть такой секрет — если хотите, чтобы вас точно оставили, предложите читать на клиросе — псалтырь или часы. Начните с того, что выучите текст этих молитв назубок, чтобы в любое время дня и ночи могли отчеканить эти тексты как робот. Певчие ненавидят читать (потому что от этого портится голос), и любому чтецу обычно рады как глотку фанты в жару. И готовность «все читать» на фазе новичка очень и очень помогает смягчить стальной блеск в глазах старых и опытных певчих ))

Ну и помните. Если Господь захочет вас видеть на клиросе — вы будете на клиросе. Это проверено.

Певчий будет петь на небесном клиросе…

Заметки церковной певчей, или Клиросные искушения

Заметки церковной певчей, или Клиросные искушения

Когда я просила у своего духовника благословения петь на клиросе, он произнес фразу, на которую я в тот момент не обратила особого внимания: «Клирос — это передовая. Передний край. Не любит лукавый церковного пения, так что жди искушений». Через месяц со слезами пришла к духовнику за новым благословением — с клироса уйти: «Не могу, не получается, не мое это». Ответ был суров: «Уйдешь, когда выгонит регент. Считай это своим послушанием. Надо терпеть и учиться». Теперь и представить не могу, как бы жила без пения. Хотя до сих пор иногда спрашиваю себя: а решилась бы я пойти в хор, если б знала, сколько будет обещанных искушений?

Недавно на одном из регентско-певческих форумов в интернете прочитала: певчие, мол, церковная «элита»: ни дисциплины, ни молитвы, масса высокомерия и самомнения. Хотела было возмутиться, но… передумала. Потому что, к великому моему сожалению, определенная толика правды в этой филиппике присутствует. Моя цель заключается не в том, чтобы напугать желающего петь в церковном хоре — хочется, чтобы новичок, пусть и в общих чертах, но представлял, что его ждет и к чему надо быть готовым.

Когда у человека, пришедшего в церковь, заканчивается новоначальный период, он понимает, что быть христианином — дело совсем непростое. Намного быстрее певчий-новичок понимает, что Богу петь трудно. Хорошо, когда певчий «вырастает» из детского хора — основные премудрости ему уже известны, да и сам процесс вхождения в хор протекает безболезненно. Беда в том, что такой «переход» совершают единицы. Да и не каждому храму под силу воспитывать детский хор.

Обычно на клирос попадают двумя путями (не берем во внимание профессиональных певцов). В храме уже есть большой, сильный хор или даже два — «правый» и «левый» (именуемый также любительским, учебным или будничным). Прихожанин (или чаще прихожанка), исправно поющий вместе со всеми «Верую» и «Отче наш», наконец набирается храбрости, подходит к регенту и робко спрашивает: «А можно мне в хор… попробовать?». Второй вариант — в храме вообще некому петь, кроме матушки-регента, которая во время общенародного пения чутко прислушивается и наконец подходит к потенциальному певчему: «Говорят, вы три класса музыкальной школы окончили когда-то? Может, попробуете на клиросе петь?».

Человек начинает пробовать. Чаще всего на первой же спевке или службе выясняется, что он ничего не знает и не умеет. А если и умеет, то как-то не так. Пока загибал пальцы, чтобы не перепутать гласовые колена, оказалось, что пропел стихиру или тропарь, не поняв, о чем там речь. Пока следил за нотами, ектения кончилась, а помолиться так и не успел. Да и вообще служба пролетела, как одна минута, оставив физическое ощущение выполненных погрузочных работ, особенно, если хор маленький и нужно именно петь, а не подпевать. А как же «едиными усты Бога славить»? Когда молился в храме, все несколько по-иному представлялось… Вот и первое искушение новичка.

Хорошо, если человеку сразу кто-нибудь объяснит, что молитва на клиросе творится больше делом, чем словом. Благолепное пение, побуждающее к молитве предстоящих,— само по себе молитва. А то ведь не редкость певчие, которые одновременно сугубую ектению поют и помянник читают. И то, и другое получается плохо…

Бывает, что плохо спели, регент замечание сделал, и сразу — уныние и «никакая-я-не-певчая!». Хорошо спели — хочется себя похвалить: «Надо же, как у меня хорошо получается!». Мне духовник в любом случае советовал Господа благодарить. Хорошо получилось — «Слава Богу!». Плохо — все равно «Слава Богу!»… На многих клиросах есть икона покровителя певчих — преподобного Романа Сладкопевца. А я бы посоветовала еще и житие его в моменты уныния перечитывать. И думать: «А действительно ли мне хочется Богу петь, как святой Роман того желал, или я просто свое тщеславие тешу?».

Дисциплина на клиросе — притча во языцех. Особенно в больших «праздничных» хорах, где часто поют невоцерковленные профессиональные певцы. Без опозданий, разговоров и препирательств с регентом мало где обходится. Далеко не каждого регента хватает и на музыкальную часть, и на воспитательную. Да и не каждый решится «воспитывать» нерадивую приму: обидится и уйдет, ищи потом другого при небольшой зарплате…

О зарплате — разговор особый. Левые хоры обычно поют во славу Божию. Им, с какой-то стороны, проще. Хотя и здесь есть опасность впасть в прелесть: «Вот они, корыстолюбцы, за деньги поют, а я — бессребреник». У «корыстолюбцев» из правого хора своя забота: ставка маленькая и служб по графику меньше, чем хотелось бы. Ставка действительно маленькая везде, кроме больших соборов в крупных городах. Как-то я дала объявление: «Требуются певчие», указала нашу обычную ставку. Получила совет: за такие деньги ищите бабушку или дедушку из прихожан.

Кстати, тема оплаты труда — одна из животрепещущих. Ясно одно: прожить на зарплату регента или певчего нереально. Однако настоящих подвижников пения Господь милостью Своей не оставляет. Но бывает, человек думает: «Настоящий певчий разбрасываться не должен, мне нужно семью кормить, стало быть, лучше вообще петь не буду, чем халтурить». Обычно такие «бывшие певчие» в душе понимают, что не правы, но на тех, кто клирос совмещает с другой работой (а таких большинство), страшно злятся.

Впрочем, мне кажется, «бывших певчих» вообще нет. Есть люди, которые пришли на клирос подработать или получить удовольствие от процесса пения и красивой музыки — как в хоровой кружок. Настоящие певчие не приходят — их приводит Господь, и порой самыми удивительными путями. Как сказала одна моя знакомая, настоящий певчий по своей воле с клироса не уйдет. Будет переживать неудачи, молиться, учиться, но без клироса не сможет.

Пою Богу моему, пока я есть. Чем живёт церковный хор. БелПресса

Тишина! Идёт запись!

За 30 лет Архиерейский хор по благословению митрополита Иоанна и при содействии настоятеля Преображенского собора отца Олега успел записать семь музыкальных дисков. Все они очень разные по составу, звучанию и уровню: от духовных песнопений, колыбельных и колядок до светских песен на украинском и белорусском языках.

«Первый диск мы записали в 1995 году. Двенадцать песнопений, посвящённых Святителю Иоасафу, – рассказывает матушка Елена. – Записывали в соборе по ночам. Это было очень трудно. Малейший посторонний звук – перезапись. До такой степени тонкая была работа, что пришлось даже договариваться с тогдашней Госавтоинспекцией, чтобы на ночь перекрывали примыкающую к собору улицу Коммунистическую, ныне Преображенскую. Потому что звук проезжающих машин мешал».

В процессе записи возникали и другие проблемы: то скрипел пол, то из‑за специфики акустики плыл звук и становились непонятными слова. Но со всеми трудностями справились. Сейчас в планах у Архиерейского хора – запись живого богослужения. С такой просьбой к настоятелю собора уже не раз обращались прихожане. Особенно актуальным это стало в период пандемии, когда посещение собора ограничили.

Профессия: регент

Сейчас Архиерейский хор дошёл до такого профессионального уровня, когда может исполнить практически любое церковное песнопение, соответствующее богослужению. Во многом это заслуга его регента – матушки Елены Кравец, которая руководит Архиерейским хором с момента его основания в 1990 году.

Елена Николаевна окончила музыкальное училище по классу скрипки, затем поступила на регентское отделение тогда ещё Ленинградской духовной академии. Вернувшись в Белгород, окончила социально-теологический факультет БелГУ.

«Мне всегда нравилось петь. Я думаю, мой путь был предопределён с детства, ведь я сама из семьи священника. Мне было четыре года, когда я спросила родителей, существует ли институт для матушек. Помню, что мне хотелось быть образованной и при этом музыкальной матушкой. Так и произошло. Я очень счастливый в своей профессии человек, я живу этим и не представляю своей жизни без церковного хора».

Матушка сравнивает нынешний хор с одной большой семьёй, у которой есть и свои традиции. Например, устраивать чаепития на дни рождения певчих, проводить трапезы после ночных праздничных служб, когда хор собирается на собственный праздник: многие готовят концертные номера, радуют друг друга стихами, исполнением романсов, делятся личными историями.

---

Работа на клиросе — очень нервная…

В своих предыдущих статьях я рассматривал разные грани клиросных проблем. И сложные настоятели без специального семинарского образования, и жажда исполнительского признания певчих, и зачастую трудные условия работы – все это имеет место быть.

Но все равно это не объясняет тот уникальный феномен, из-за которого известный лектор и богослов Осипов Алексей Ильич сказал «Хочешь погибнуть – иди на клирос». Сегодня я предлагаю детально рассмотреть саму суть, само ядро клиросных проблем.

Настоятель не понимает клирос? Клирошане не понимают друг друга? Надеюсь раскрыть то ядро, из которого произрастают семена непонимания, разочарования в вере, и друг в друге.

В самом деле, как же получается, что взрослые, зачастую далеко не глупые (а иногда и вполне искренне желающие служить Богу люди) не понимают друг друга?

А ответ прост. Есть невидимая малопонятная субстанция, которая невооруженным глазом вообще не видна. Вот от того, способен ли увидеть настоятель у клироса, и клирошане друг у друга эту субстанцию и зависит зачастую стабильность отношений на клиросе. Ибо тогда у всех будет понимает друг друга.

Давайте порассуждаем, чем же клирос так отличается от алтаря, иконной лавки, трапезной храма? На мой взгляд, если расставить по степени сложности послушания, то первое место будет у клироса, а на втором, с очень небольшим отрывом идет трапезная.

Суть в том, что и у клироса и у трапезной есть система социального контроля качества работы. Проще говоря, в трапезной сразу чувствуется «вкусно/невкусно», и хорошо ли тебя обслужили, и процесс довольно растянут по времени. С клиросом то же самое.

Любое некачественное пение, с запинками, с ошибками в словах, или с неточным исполнением нот сразу же слышно всем и сразу, и отнюдь не добавляет радости ни слушателям, ни самим поющим.

Результат работы клироса у всего храма на слуху. Большей степени прозрачности и вообразить трудно. Алтарники, конечно, как и продавцы на кассе, делают свое нужно и полезное дело. Но насколько процесс зажигания и подачи кадила нервозен? Насколько процесс продажи икон, треб или свечей нервный? Что эта работа может быть физический тяжелой – и так понятно. Но насколько много нервного напряжения она генерирует?

Клирос – чемпион по генерации нервной нагрузки. И именно она – и есть та самая малопонятная субстанция, которая не видна невооруженным глазом. Вот представьте. В миру исполнительские коллективы учат полгода а то и год 6-12 произведений. Чтобы спеть их в итоге всего на нескольких концертах. Во всех 12 произведениях не более 1000 слов текста, которые исполнитель знает почти наизусть уже через месяц разучивания. Знаменитые ансамбли вроде Роллинг Стоунс или легендарных битлов могли год делать один диск. А диск – это от силы 12 композиций.

Теперь представьте. Приходит клирошанин на службу. И у него КАЖДЫЙ ДЕНЬ – новый текст, который он должен спеть. Причем этот текст не на русском, а на церковнославянском языке. Причем спеть надо не на выдуманную мелодию, а на так называемый глас. В понятие «глас» заложен большой импровизационный элемент, который управляется регентом.

Проще говоря, прямо по ходу службы надо, используя известные 24 мелодии, с точностью выбрать один из 24 мелодий, и на них наложить очень и очень сложный текст.
Для примера.

Попробуйте очень быстро скороговоркой произнести текст: «Масло кравие и млеко овчее с туком агнчим и овним сынов юнчих и козлих, с туком пшеничным, и кровь гроздову пияху вино. И яде Иаков и насытися, и отвержеся возлюбленный: уты, утолсте, разшире: и остави Бога сотворшаго его, и отступи от Бога спаса своего».

А теперь представьте себе, что Вы – видите этот текст впервые, и он написан на церковно-славянском языке, и Вам надо сразу (подчеркиваю, сразу!) и без ошибок произнести его, и наложить на соответствующую мелодию. Любая ошибка сразу будет слышна всему храму и настоятелю.

А ПОЗОРИТЬСЯ НЕ ХОЧЕТСЯ НИКОМУ

Вот представьте себе. Идет торжественная служба. Стоит множество народу, несколько священников. Вы, как регент, даете тон, и…хор вдруг не вступает. Ну не понял он тона. Может, регент произнес его тихо. Может, он просто ошибся (и такое бывает). Может, хор не в тонусе. А итог – один. Вместо ровного, мощного, слитного звучания – жалкие мяукающие звуки, явная и очень некрасиво звучащаяся какафония.

Ощущения хора представили? Они только что опозорились, а регент в эту секунду только что сжег пару миллионов нервных клеток, потому что это худший кошмар регента (причем полностью избежать рисков таких ошибок невозможно).

Чтобы не допустить этого, хор и особенно регент (или тот, кто его заменяет) находятся на выдающемся градусе нервного напряжения. Можно сказать, что этот человек (и хористы) в момент крупной службы представляю из себя оголенный комок нервов.

Любая ошибка (даже мелкая) одного из хористов зачастую вызывает столь лютую ярость регента, потому что он находится на очень сильном взводе, работает на пределе нервной нагрузки человека. Крупная ошибка, когда весь хор останавливается, или вступает грязно/некрасиво зачастую наносит такой психологический удар по регенту (и его помощникам) что от нервного напряжения могут подкоситься ноги.

Я сам видел, как люди дико краснели, становились мертвенно бледными, как у них тряслись руки. Вы себе можете представить кассира, который бледнеет или у него трясутся руки? Или священника (хотя священников в таком состоянии при служении архиерея я видел).

И что самое страшное в этой ситуации – самая сильная, самая мощная нервная нагрузка приходится на того, кто болеет делом, кто переживает за него, кто лелеет службу, который все свои силы, все свое здоровье готов положить на алтарь благолепия и красоты службы.

Зачастую ни стоящие в храме люди, ни настоятель просто не осознают этой лютой, просто выпивающей из тебя жизнь нервной нагрузки. Я специально ради интереса посчитал, сколько раз за службу ко мне прилетает хлесткий, как удар бича, взрыв по нервам. Как минимум 3-4 раза очень сильные всплески напряжения.

А как видит процесс священник/настоятель/прихожане? Ну стоят поют люди. Иногда на службе еще и разговаривают. Еще и поют время от времени не очень. Ай-ай, как плохо. Вот что настоятель должен сказать певчим, которые только что выступили не очень достойно? Ай, какие молодцы? Очевидно, нет.

Но и увидеть тот жуткий стресс, который ты только что перенес, он тоже не увидит. Ибо стресс – понятие внутреннее, и на лбу у тебя лампочка от переживаний не загорается. Но нервная нагрузка то никуда не исчезает. Более того – она накапливается день ото дня. И возникает интересный артефакт, первый звоночек накапливающегося напряжения между алтарем и клиросом.

«ОНИ НАС ЗА ЛЮДЕЙ НЕ СЧИТАЮТ!»

Эту загадочную фразу понимает, наверное, только 0,1% всех настоятелей. Ее в самом деле сложно понять. С точки зрения настоятеля – он лапочка. Он платит деньги, делает этот вовремя, и редко какой настоятель считает, что он плохо относится к клиросу. Напротив, 80% считают, что «я для клироса делаю все, что могу, а вот они, увы, могли бы и побольше».

Так что же означает эта загадочная фраза про «не считают нас за людей». Дело в том, что голосовые связки – довольно хрупкий орган. От нагрузки голос исчезает. Проще говоря, красивый вокальный голос делается обычным – тусклым, не интересным, абсолютно лишенным всякой красоты. Важно понять, что для певца его связки – это как ноги для футболиста, или руки для боксера.

Представьте себе, что в результате какой то травмы известному футболисту ампутируют ноги. Представили? Это трагедия. Так вот певец прекрасно знает свой голос, знает его возможности. И даже малейшие ухудшения параметров связок заметит сразу. А теперь представьте – Вы на клиросе, под неимоверной нервной нагрузкой поете, читаете, поете, читаете, поете, читаете…все это за копеечную в сущности, зарплату.

И Вы буквально физические ощущаете, как Ваш голос – Вас покидает. Проще говоря, Вы его теряете. Вы понимаете, что Вы получаете производственную травму. Вы слышите, как некогда красивый, ваш голос хрипит, сипит, как мука буквально физически чувствуется в самом характере звука.

Это все равно, что для футболиста играть в футбол на поле, политом серной кислотой, от которой его ноги рано или поздно разъест. Клирошанин-певчий физически ощущает, как от нагрузки, от частого пения и чтения его голос становится все хуже, а требования к пению отнюдь не снижаются.

Что думает певец?

Правильно!

Я теряю голос на этой работе. Я нервничаю на этой работе. Я становлюсь инвалидом на этой работе (а для певца потеря голоса – инвалидность). А раз никто из начальства этого не видит, и не понимает – значит, он не считает меня за человека и использует по принципу «выжать как лимон и выбросить.

В моей многолетней певческой практике был такой случай. Одна девушка, альт, долгое время работала на клиросе. Но от непосильной нагрузки ее голос стерся, стал звучать просто как пила. Ее какое то время терпели, но сменился настоятель, и он начал над этой девушкой просто издеваться. Он отпускал шутки по поводу ее голоса. Плохо одетая, с карапузом-малышом на руках, не особо красивая, она вызывала у меня слезы на глазах.

ВАЖНО ПОНЯТЬ, что НЕРВНАЯ НАГРУЗКА У КЛИРОШАН НЕ ОДИНАКОВА!

Я давно заметил интересную деталь. Есть клиросы, где большая текучка рядовых певчих при незыблемо стоящих регентах/псаломщиках, а есть – где нехватка именно руководящего состава. За время моей певческой практики я пришел к выводу, что храм обычно покидают (причем со скандалом – либо регент, либо его ближайший помощник, либо оба сразу). Я долгое время думал, в чем тут соль, и вычленил два метода управления клиросом.

ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ

При демократическом управлении регент не ставит между собой и клиросом барьера. Зачастую регент даже не получает отдельной зарплаты за свое регентство. Такой регент активно и охотно привлекает клирошан к участию в жизни клироса, к подбору нотного материала, охотно и по многу общается с певчими, часто выделяет из среды клирошан человека, которого делает по сути своим помощником и поверенным – советуется с этим человеком, все ему поверяет, а по сути – сливает все проблемы в словесной форме на этого человека.

Как итог – на таком клиросе тяготы управления несет не регент в одиночку, а несколько человек. Как итог – они делят всю нервную нагрузку. Рядовой певчий, особенно если он не один в партии, особенно если он не особо выделяется и не участвует в управлении клиросом, не особо переживает за результат. «Я пришел, спел как смог, ушел, получил зарплату. Все».

Но лидеры клироса – несут на себе по сути половину нагрузки регента, и находятся на острие нервного удара. Служба прошла плохо – мука. Серия служб прошла плохо – мука вдвойне.
Я разговаривал с людьми, которые под непосильной нервной нагрузкой уходили с клироса. Уже спустя месяц они жалели о своем решении.

А что изменилось? Да они попросту отдохнули. Нервы пришли в порядок, химизм организма пришел в норму, и в свете нормального состояния вновь вернулось желание к пению, к острым ощущениям, вернулась исполнительская жажда. Вот только возвращаются, увы, не все. Кто-то закрывает для себя тему работы в церкви (а то и вопросы веры) – навсегда.

Почему уходят эти люди? Потому что они, сложив все элементы паззла, приходят к выводу, что «в доме Божьем нет элементарного сочувствия к людям», что, само собой, противоречит христианским идеям. А по большому счету, этим людям просто не повезло.

Настоятель не увидел, не прочувствовал, не понял ту нервную нагрузку, которую несут эти люди, не посочувствовал боли от потери голоса, не утешил, и, наверное, оказался не отцом (в конце концов, слово «отец» перед именем священника означает, что в идеале этот человек становится заботливым пастырем, искренне переживающим за то, как идут твои дела, как ты себя чувствуешь, все ли тебе нравится).

А с точки зрения настоятеля, он просто не понимает, в чем он неправ (и даже подвергает сам факт неправоты сомнению). Просто он не видит того адского нервного пламени, в котором зачастую корчится клирос.

А ВЕДЬ УДОБНЫЕ ДЛЯ РАБОТЫ КЛИРОСЫ БЫВАЮТ.

Хороший клирос, как ни странно, это клирос со второй формой управления. Авторитарной. Но с оговорками. Авторитарная форма – это не тирания. Это хорошо выстроенное единоначалие. В этой форме регент – по факту является правой рукой настоятеля. Облечен реальной властью.

Получает зарплату в разы больше рядового певчего и может иметь не декларируемые преференции (например, ездит на требы со священниками – на выездные отпевания, освящения машин/квартир). Обладая такой властью, регент проводит с настоятелем много времени, всю критику выслушивает лично, к регенту прислушивается настоятель, и в разумной мере рекомендации регента выполняются (например, не вмешиваться в пение во время службы через посылки алтарника из алтаря).

В итоге, на таких клиросах певчие зачастую просто не в курсе проблем «Настоятель не доволен пением» или «прихожане не довольны пением». Обычно регент с такой властью способен навести порядок даже среди прихожан.

Понятно, что авторитарная форма не означает тиранию. Просто авторитарная форма предполагает жестко выстроенную вертикаль власти. Я такой клирос видел и работал он как часы. На нем по многу лет не было нестроений! Система была выстроена следующим образом.

Регент на службе всегда был подчеркнуто вежлив, корректен, никогда не позволял себе вольностей в отношении клирошан, но при этом был непререкаемым авторитетом. На службе регент никогда не критиковал певчих, даже если пение мягко говоря, не очень, или есть ошибки. После службы тоже была лишь добрая улыбка и «спасибо за пение».

Зато на спевках регент отрывался по полной, превращался в лютого тигра. Он не говорил «как вы плохо пели на службе», он просто становился очень требовательным, работая над предотвращением ошибок, и недопущением их вновь. Понятно, что такой регент несет на себе огромную нагрузку. Но он имеет и преимущества. Во первых, он в самом деле хорошо зарабатывает.

Во вторых, он в самом деле обладает высоким статусом. Все это достаточно хорошие стимулы, чтобы у регента было желание и сохранить хор, и удержать нужных специалистов-певцов, и работать над развитием произведений. Регенту в таком раскладе просто невыгодно сливать певцам негативную информацию, мнение настоятеля о пении, или собственное плохое настроение. Ибо такой регент «хорошо сидит», и терять хорошее место и хорошую команду ему не хочется.

А ЧТО В СУХОМ ОСТАТКЕ?

Вот зачастую проблема в отношениях между алтарем и клиросом и заключается в том, что алтарь не видит (а иногда и не хочет видеть), как певец становится инвалидом, как его голос пропадает, не понимает, какое горе певец испытывает от этого факта, не понимает, как клирос кипит в огне нервной перегрузки.

Вот и получается, что певец знает (и его душа знает), что отдает он себя зачастую всего своему делу, что по всем канонам он почти мученик, отдающий церкви самое дорогое, но слышит от настоятеля критику и зачастую не очень сбалансированные требования. Собственно, в том состоянии, в котором после некоторых особенно сложных служб пребывает певчий, ему даже не критика, а простой добрый вопрос «а что это вы там наваляли» покажется как нежное поглаживание по оголенным нервам.

Настоятель со своей стороны тоже в своих требованиях хочет как лучше. И его душа тоже знает, что он хочет улучшений. Но без видения того адского котла нервного горения, в котором горят управляющие клиросом люди, настоятель не сбалансирует требования.

Настоятель исходит из того, что на клиросе люди находятся в «обычном» состоянии, ну как например, стоящие рядом с ним алтарники. Вот и получится, что душа каждого знаете свою правоту. Певчие – «да мы тут инвалидами становимся, и издерганными невротиками» — Настоятель «Я считаю важным внести предложения, я не могу остаться в стороне от столь важного дела как клирос». Итог – обе стороны исходят из желания сделать все хорошо, а итог – потеря веры, ссоры, взаимные упреки, и ужас непонимания.

Мне кажется, иногда полезно перенять опыт западных приходов православной церкви. У них настоятель знаете о тебе все. О твоих проблемах. Знает, где ты работаешь и нравится ли тебе на этой работе. Знает о твоих духовных и душевных проблемах. Зачастую этого не хватает в нашей несчастной многострадальной России.

Регламенты и протоколы заменили нам живое общение. Я в самом деле не понимаю, как можно быть отцом кому-то, не зная о нем в сущности ничего. Отсутствие общения – это в конечном счете и отсутствие интереса друг к другу.

А это – почти синоним отсутствия любви.

Певчий будет петь на небесном клиросе…

Правила о богослужебном пении, Православное богослужение. Практическое руководство для клириков и мирян. Часть I

Богослужебное пение должно исполняться благоговейно и богобоязненно, без «бесчинных воплей» и излишней торопливости.

«Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественнаго крика, и не вводили ничего несообразнаго и несвойственнаго Церкви: но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающему сокровенное. Ибо священное слово поучало сынов Израилевых быти благоговейными (Лев. 15:31)» (75–е пр. 6–го Всел. собора).

«… Отцы определили, чтобы священные песнопения были исполняемы не с бесчинными и напряженными воплями вынуждаемыми, а также не с какими–нибудь фонетическими прикрасами, не свойственными с церковным установлением и последованием, каковы, например, театральные напевы и излишняя вычурность голосов, но с великим умилением и богоугодным образом возносимы были молитвы Богу, видящему сокровенное в сердцах наших» (толкование Вальсамона на 75–е правило 6–го Всел. собора).

В храме дозволено исполнятъ только канонически утвержденные песнопения. Категорически запрещается исполнение песнопений, не утвержденных соборно.

«Постановлено и сие: да совершаются всеми утвержденные на Соборе молитвы, как предначинательные, так и окончательные, и молитвы предложения или возложения рук: и отнюдь да не приносятся никогда иные, вопреки вере, но да глаголются те, кои просвещеннейшими собраны» (116–е правило Карфагенского Поместн. собора).

«Угодно было, чтобы всеми совершаемы были моления, утвержденные на Соборе, как предначинательные, так и предложения, или возложения рук, и чтобы никогда не были вводимы другие, противные вере.

Все должны соблюдать утвержденные Соборами писания и молитвы, которые приняла Церковь, т.е. песнопения, поемые до Евангелия, чтения из Священных Писаний, молитвы предложения, т.е. молитвы за оглашенных, чрез которые мы препоручаем их Богу, и молитвы возложения рук…» (толкование Аристина на 116–е правило Карфаг. собора).

Пение на клиросе должно быть спокойное, благоговейное, неспешное, внятное, так чтобы предстоящие в церкви могли разбирать и понять каждое слово поемой церковной песни. Прямая обязанность – петь на клиросе – возлагается на псаломщиков и церковных певчих, а затем и на всех вообще не очередных священно–церковно–служителей, которые своим званием и совестью призываются к участию в чтении и пении на клиросе.

Церковные напевы должны быть единообразные и, по возможности, древние. Не допускается употребление нотных переложений церковных песнопений, не одобренных Церковными властями. Из дозволенных сочинений и переложений могут быть употребляемы только те, которые именно на эту службу избраны и назначены настоятелем церкви.

Запрещается пение в церквах по рукописным тетрадям, неодобренным к употреблению, тем более запрещается пение стихов, выдуманных по произволу.

Не рекомендуется пение в церквах во время Божественной литургии вместо причастного стиха музыкальных произведений, называемых «концертами», причем, однако, не должны быть нарушаемы правила и древние обычаи, по которым вместо причастного стиха поются в разных местах и в разные времена, в молитвенное воспоминание важнейших событий, – псалмы, стихиры и прочие церковные песнопения, к слушанию которых молящиеся привыкли.

Необходимо, насколько возможно шире, вводить в строй современного богослужения пение с народом, начиная с пения общеупотребительных молитв и праздничных тропарей.

Кроме того, следует заметить и о некоторых правилах благочинного поведения на клиросе (на хорах) в храме Божием. Прежде всего певчие должны знать правила, предписанные каждому православному христианину, а сверх того еще насколько правил.

Находясь на клиросном послушании, надо вести себя благоговейно, дабы своим поведением не смутить молящихся в храме.

Во время богослужения недозволительны разговоры на клиросе, а тем более шутки и смех.

Находясь на клиросе, недозволительно смотреть в храм (в сторону молящихся прихожан), а тем более переговариваться с кем–то находящимся в храме.

Совершать поклоны певчие должны все одновременно. Церковные Уставы предписывают делать это лишь вслед за главным лицом православного хора – регентом. Церковный хор, совершающий поклоны во время богослужения только в соответствии с Уставом, прежде всего научит уставным поклонам и мирян, пришедших в церковь.

Нельзя креститься и совершать поклоны непосредственно во время пения.

Если песнопения (особенно ектении) исполняются на несколько ликов (клиросов), то поклоны должен совершать тот клирос, который в этот момент не поет! Клирос же, исполняющий песнопение, вовсе не должен совершать поклонов.

«Петь не умеют, но хотят послужить Богу». Почему певчему стало стыдно быть профессионалом

Открылось множество храмов, появилось много литературы, но божественная красота, пронизывающая церковное искусство и музыку, оказалась никому не нужна – регент Ульяна Меньшикова рассказывает о современной ситуации с церковным пением.

Петь простенькую музыку простенькими голосами – мол, Богу более угодно

– Ульяна, в последние годы храмов становится больше, стали ли регенты и певчие больше востребованы и профессиональны? Какие тенденции есть в современном церковном пении?

– Уже много лет наблюдается очень печальная тенденция. Раньше гордостью храма, настоятеля был хороший хор. Хор не воспринимался как нечто сиюминутное и очень накладное для храмового бюджета, как сейчас. Возьмем вот такой пример: висит на стене в храме дорогая икона – она будет здесь всегда и в любой момент к ней можно подойти и приложиться. А что за искусство такое хоровое – спели, ушли из храма и забыли? Зачем оно нужно? Зачем к нему серьезно относиться? К тому, что неосязаемо и что нельзя потрогать. Поэтому покупаем дорогие иконы, а на хоре экономим.

Сейчас, спустя буквально двадцать лет после начала «церковного возрождения», уже мало кто понимает, что хоровая духовная музыка, при всем моем уважении к другим видам церковного искусства, наиболее сильно воздействует на человека. Что заставляет сердце христианина плакать на службе в Великий Четверг? Молитвенно спетые хором «Вечери Твоея тайныя» композитора Львова или напева Троице-Сергиевой лавры. А торжественное пение «С нами Бог» Зиновьева или напева Соловецкого монастыря на великом повечерии Рождества Христова и Богоявления наполняет сердца торжеством и радостью.

Открылось множество храмов, появилось много литературы, и при этом произошла подмена понятий. Божественная красота, пронизывающая все церковное искусство, церковную жизнь, оказалась никому не нужна.

Началось все, как водится, с одежды.

До революции в храм что крестьянин, что барин надевали лучшую одежду и в самых лучших нарядах шли к Богу в храм, на праздник. Я еще застала те времена, когда законодательницами мод на приходах были жены священников, которые на праздники приходили в невероятной красоты платьях и невозможно прекрасных платках, обязательно в бусах и с нарядными детками.

Какая тенденция у нас нынче – тусклые, неряшливые одежды, платки, подвязанные по-крестьянски, причем такие и так, как крестьянки носили только в поле, чтобы лицо не обгорело. Вообще дамы ходили в храм в шляпках, целомудренные девицы с непокрытой головой, а женщины простого сословия в красивых шалях и платках, не закрывающих все лицо на манер паранджи.

В своем рассказе «Православие – это радостная вера» я пишу, что нынче в тренде намотать серые тряпки вместо праздничной одежды, голову пеплом посыпать, и вот у нас праздник церковный. Не радость Божественная, а смерть лютая.

Вот это переходит и на церковную музыку. Замечательное выражение преподобного Амвросия Оптинского «Где просто, там ангелов со сто» интерпретируется странным образом – что все вокруг нужно сделать исключительно примитивным и приземленным. Петь простенькую музыку, простенькими голосами, мол, так Богу более угодно. Почему «сотворившему вся», создавшему невероятно красивый и очень сложный мир вдруг стало угодно, чтобы в XXI веке Его славили «скромным обиходом», я не знаю.

Фото: spbda.ru

Вдруг с начала 2000-х остракизму подверглась партесная музыка, которая жила, здравствовала и развивалась на территории России 300 лет, и в этом процессе участвовали великие русские композиторы. Возьмите любого – Чайковского, Мусоргского, Танеева, Свиридова, советского, кстати, композитора – все обязательно писали для Церкви. Люди, наделенные Богом мощнейшим талантом, обязательно служили Ему, создавая шедевры духовной музыки, которые знает, любит и поет весь мир.

Рахманинов очень прохладно относился к вере, но его «Всенощное бдение» исполняется хорами по всему миру. И вот это все надо перечеркнуть и из могучего хора, который славит Бога в храме, оставить несколько человек, которые петь не умеют? Где логика?

– Странно, петь не умеют, а поют…

– Они хотят послужить Богу. Не руками хотят послужить, помыв пол, почистив подсвечники или принеся любой другой посильный физический труд, а именно петь для Него, не умея этого делать.

Это началось, когда у нас стали открывать массово храмы, не хватало духовенства и не хватало людей, которые будут участвовать в богослужении, то есть регентов, псаломщиков, певчих.

Стали массово открываться курсы псаломщиков – вещь, безусловно, очень нужная, потому что в военно-полевых условиях важен каждый солдат – и хромой, и кривой. Но это явление должно было быть временным. В итоге недавние прекрасные традиции церковных хоров исчезают и законодателями становятся выпускники тех самых курсов, учившиеся петь два-три месяца. Естественно, они с серьезным материалом справиться не могут, не понимают его, да не знают просто. Ни самих произведений, ни истории церковного пения. Так, всего понемногу и ни о чем в целом.

Для них серьезная духовная музыка – концерт (осуждаемый и презираемый всеми почему-то), потому что они в филармонии за всю жизнь, может, были один раз, а хороших хоров в храмах не слышали и, наверное, не хотели слышать. В итоге получилась весьма агрессивная и непрофессиональная среда, которая стала законодателем нынешних музыкальных мод.

Почему труд хорошего певчего стоит дешевле труда маникюрши

– Профессионалам, кроме всего прочего, нужно платить зарплату. Хорошо ли платят регентам и певчим?

– Финансовый вопрос тут важен. Да, больше храмов, меньше прихожан, естественно, доход меньше и содержать большой хор невыгодно. И невыгодно приглашать профессионала, потому что его труд стоит больше работы тех, кто петь не умеет и готов делать это бесплатно или за копейки.

Человек – это инструмент. Далеко не каждого Господь наделил прекрасным математическим умом, чтобы он мог постигать науку. Далеко не каждого Господь наградил музыкальными талантами и способностями. У каждого из нас есть какое-то предназначение. И хорошо, когда данный Богом талант используется по прямому назначению – славить им Господа. Трудиться. А каждый труждающийся достоин пропитания. Не подаяния, а именно нормальной оплаты своего труда.

Ульяна Меньшикова. Фото: Ефим Эрихман

Для меня странно, что труд хорошего певчего стоит дешевле труда маникюрши, при всем моем уважении к любой профессии. Но временные затраты на обучение одного хорошего музыканта от 10 лет, а хорошего мастера маникюра – несколько месяцев. Согласитесь, разница существенная.

В общем, благодаря этому мы имеем, что имеем. В том числе непонятное для меня массовое стремление «а давайте как в Византии».

Во-первых, никто не слышал, что там было в Византии на самом деле: музыкальный материал той эпохи, по которой так страдают православные сердца – не сохранился. Более того, находящаяся долгое время под османами Византия вся пропиталась и вплела в свою культуру, в том числе и музыкальную, много того, что ей было несвойственно изначально, а для нас это сейчас – эталон. Ну смешно же.

Почему мы «возрождаем» без конца какие-то чужие традиции, когда у нас на Руси школа придворных певчих дьяков была создана чуть ли не с первого года принятия христианства на Руси, и всегда были серьезнейшие музыкальные заведения, готовящие с детства церковных певцов? Это была профессия. Самых талантливых, кстати, отправляли на обучение в Италию, постигать секреты музыкального мастерства, откуда они возвращались уже известными композиторами и уже сами преподавали, руководили хорами.

Сейчас, если иконописец – еще пока профессия, то церковный певчий – это уже не профессия, к сожалению. Потому людей талантливых, образованных все меньше и меньше. А те профессионалы, что остаются – настоящие патриоты, посвятившие себя церковной музыке. Ведь люди, работая годами, почти никогда не оформлены официально в храмах, они не получают отпускных, больничных, декретных. Странное положение, конечно.

– Но разве плохо, что у нас в храмах можно услышать в том числе и византийское пение?

– Не плохо, мы будем петь и греческий распев, и болгарский, и сербский. Потому что это все уже вплетено в ткань музыкальной культуры. Но нам надо все-таки любить свою музыку, тот колоссальный багаж, который не хочется терять.

Жаль, что у нас нет больших всероссийских и международных фестивалей православной духовной музыки. А даже если они и бывают, не всякий хор может всем составом на них выехать – кто оплатит проезд и проживание? Опять из своего кармана? Но это важно, чтобы исполнители церковной музыки из того же Иркутска, Новосибирска или Барнаула имели возможность встречаться, обмениваться опытом, какими-то находками. Да просто пообщаться в своей среде, делиться опытом.

Правда, с находками бывает сложновато.

Заходишь в храм, вроде бы все красиво, стены побелены или расписаны, иконы сияют золотом, но начинается служба и все, красота заканчивается.

Раньше, в моем детстве, юности, как начнет хор Херувимскую с какого-нибудь пианиссимо, и у тебя словно крылья ангельские за спиной вырастают. Красивое пение очень же способствует молитве. А сегодня стоишь среди хороших икон, возле золоченого или фарфорового иконостаса и слушаешь либо жиденькое пение на огромный храм несчастного трио, либо вообще пение людей, Господом не предназначенных для этого.

Фото: spbda.ru

Откуда взялась идея про неверующий хор

– Как быть, если, например, хор профессиональный, но там совершенно неверующие люди?

– Этот вопрос я слышу раз в восьмисотый. И всякий раз ему удивляюсь. Это печальное наследие советских времен, когда певчих нанимали, не спрашивая их отношения к религии. Лишь бы пели, лишь бы умели. За 25 лет у меня ни разу не было ни одного певчего-атеиста, человека, который бы как-то насмехался над верой. Все были крещены, кроме одного парня, который уже, к сожалению, умер. Он оказался мусульманином и просто зарабатывал у нас, но вел себя всегда более чем достойно. Единственный случай за 25 лет! Но мифы о светских хорах, сплошь состоящих из неверующих и поющих в храме, удивительно живучи.

– Важно, какое образование у всех, поющих в хоре, или главное – уровень регента?

– Подготовка регента, конечно, важна. Куда он попадет и какие певцы поступят к нему, никто не знает. Нередко регенты – жены священников, которых могут послать куда угодно, да и светский регент может переехать, и в хоре окажется один человек с четырьмя классами музыкальной школы, а может оказаться в Москве, где можно выбирать из огромного числа и приезжих, и местных специалистов с хорошим образованием.

Поэтому именно музыкальная подготовка у регента должна быть на высоте, он должен уметь работать и с любительским, и с детским, и с профессиональным хором.

Да, я знаю гениальных самоучек-регентов, но их единицы, потому что чаще нормальный регент – это музыкальный дар плюс образование. То же самое, по-хорошему, относится и к тем, кто поет. Каждый должен заниматься своим делом, и не следует кухарке управлять государством. Я не могу сейчас взять, пойти и начать защищать людей в суде, и адвокат вдруг не может пойти и петь на клиросе потому, что его потянуло так славить Бога.

Но сейчас в храмах стало даже стыдно быть человеком музыкально образованным, профессионалом, это воспринимается с подозрением, ведь откуда-то взялась идея про неверующий хор… Но это мракобесие и от него надо избавляться, потому что без приличного музыкального образования, без владения материалом, без знания истории музыки, огромного багажа прослушанных произведений мы не можем говорить не то что о развитии, а просто о сохранении наследия. Потому что хранить его, получается, будет некому.

– Есть мнение, в том числе и среди некоторых священников, что ничто не должно отвлекать от богослужения – ни украшение храма, ни живопись, ни музыка – что делать тем, кто его разделяет?

– Все просто, тогда надо идти к протестантам, ведь все же уже придумано во время Реформации, не надо изобретать велосипед! Что мы сейчас имеем в протестантских храмах? Просто здание – голые стены с распятием, или просто кабинеты, где стоит синтезатор и люди поют незамысловатые песенки, все доступно каждому. Все уже упростили до минимума.

Почему-то стыдным становится слово «традиция». Но у нас она вот такая – красиво украшенные храмы, красивая церковная музыка, богатая архитектура. Хоть где-то в нашей жизни должно быть место, которое мы ассоциируем с Божией красотой и с Небом. Или у нас везде должен быть только «белый потолок с правом на надежду»? Мы, получается, специально ходим в музеи смотреть эту красоту, а из храма должны ее зачем-то убрать?

Красота росписей, красота музыки, наоборот, настраивает тебя на молитву, приоткрывая щелочку из наших будней, быта с колесом «работа – дом» в радостный горний мир.

– Многое зависит от священника, от настоятеля. Получается, что настоятель должен быть человеком, который разбирается, кроме всего прочего, и в музыке?

– Должен. Более того, он должен быть музыкальным человеком, по возможности. Знать гласы, служить в одном тоне с хором. Никто не говорит, что надо глубоко всем этим заниматься, но элементарные вещи нужно знать, нужно чувствовать церковную музыку, хоть что-то знать о ней, об устройстве того же хора, о том, что пение – это огромный труд, а хорошее пение хора в храме – залог того, что он всегда будет полон прихожан.

– Как можно изменить такое холодное отношение к разнообразию и красоте?

– У Церкви, во-первых, есть серьезное орудие – молитва, и есть прекрасная икона Божьей Матери «Прибавление ума».

И решать эту многогранную проблему надо постепенно. То же преподавание в воскресных школах, которые у нас сейчас превратились в большинстве случаев в клубы выходного дня, где у детей – быстренько урок Закона Божия, а потом танцы, лепка из глины, вырезание журавликов из бумаги и разучивание стихов к Рождеству.

Я хочу рассказать про обычную воскресную школу, в которой училась в конце восьмидесятых – школа при Покровском соборе города Барнаула. Так вот, мы там не делали поделок, не танцевали, а изучали подробно Закон Божий, истории Ветхого и Нового Завета, устройство храма, что такое церковные сосуды, что такое церковное облачение и так далее. Учили наизусть молитвы и постоянно участвовали в богослужениях. Именно участвовали – пели, читали, как могли. А на уроках церковного пения мы учили с нашей легендарной псаломщицей Людмилой Львовной Ошурковой церковные гласы – основу основ, учились читать на церковнославянском часослов и Псалтирь. Причем, независимо от того, будем ли мы петь на клиросе или нет. Она очень много нам объясняла, что такое богослужение, какова роль хора в нем, говорила о роли псаломщика.

И вот как только с самого начала учебного процесса люди начнут понимать, как и чему учить, то ситуация будет меняться. Это гораздо полезнее разглагольствований и стремления постоянно что-то реформировать.

Есть масса светских детских организаций, которые готовят хороших танцоров, керамистов и так далее. Не стоит размывать наше образование в воскресных школах, начальное духовное образование. Постепенно вырастет поколение, которое начнет разбираться и понимать, что к чему.

Я помню из своего детства мощные соборные хоры, и профессиональный «правый хор», и любительский «левый хор», и до сих пор ориентируюсь на них как на образцы, на которые нужно равняться.

И потому сейчас говорю певчим: «Нам стыдно плохо петь: внизу стоят дети».

Я знаю, что когда они вырастут, они, как и я сейчас, будут ориентироваться именно на то звучание, которое сопровождало их в детстве и в юности.

А еще во многом это такой глобальный процесс, который не совсем от нас зависит. Мы всего лишь идем по этому пути. Маятник от пышного музыкального расцвета конца XIX – начала XX века качнулся в обратную сторону, и мы сейчас пребываем почти в конечной, мне кажется, точке. Скоро от полного отрицания он начнет возвращаться обратно. Очень на это надеюсь.

Фото: spbda.ru

Решать, как служить – дело священства

– Как вы относитесь к сокращениям богослужения?

– Во-первых, никаких страшных сокращений, угрожающих духовной жизни христиан, я не встречала. Но если бывают, отношусь, как солдат. Есть такое в нашей богослужебной практике: «Аще изволит настоятель». Вот мне батюшка сказал сегодня так служить, значит, служим так. Моя задача не петь тропари со стихирами в темпе «аллегро виваче» и стиле частушек. А решать, как служить – это дело священства. Мое дело – петь.

Я пела и монастырские службы по пять-шесть часов (хотя я твердо убеждена, что в монастырях должны петь монашеские хоры). И просто в храмах, где надо было служить поскору, например, в больничных, где люди еле стоят.

– А если в монастырях нет профессионалов?

– Нужно нанять отличного регента, который не чужд педагогике. Пусть учат монахинь. Научила же матушка Иулиания (Денисова) сестер в Елизаветинском монастыре петь, в Дивеево, опять же – там прекрасно, на очень хорошем уровне, поют монахини. А где не могут научить, пусть профессионалам платят больше. Допустим, всенощное бдение в приходском храме идет два с половиной часа, а в монастыре – около пяти, а ставка такая же, а то и меньше.

Я всегда за певчего, потому что знаю – это абсолютно бесправный, абсолютно никому не нужный человек, его жизнь никому не интересна.

Одно дело, если светский человек просто пришел помолиться в монастырь, он может и шесть часов быть на службе, а профессионал приходит именно потрудиться и ему нужно достойно платить, а не бесконечно иллюстрировать небезызвестную пушкинскую сказку.

Вообще авторитет регента, авторитет церковного певчего нужно каким-то образом возвращать. Потому что ситуация на самом деле очень, очень плачевная. Об этом уже много раз говорилось на разных уровнях, даже были приняты некие директивы, которые, к сожалению, на местах не выполняются, и певчие часто буквально ходят с протянутой рукой, всеми униженные и обиженные. Заболели – про них тут же забудут, примут нового человека, печально это все. Хотя есть храмы, и их можно по пальцам перечесть, в которых я бы с удовольствием пела и управляла бы там хором, такие там настоятели, которые и сами поющие, и хор любящие и уважающие, и хорошо оплачивающие регентский и певческий труд. Но их настолько мало, что страшно говорить об этом.

Давайте хранить, беречь и приумножать красоту нашего богослужения, не путая простоту с банальной примитивностью. Пора.

Пообщаться с Ульяной Меньшиковой можно на презентации ее новой книги «Без зла». Речь на встрече с читателями пойдет, в том числе, о современном церковном искусстве. Презентация состоится 20 января в 16.30 в библиотеке им. Н.А. Некрасова, г.Москва.

КРИК ДУШИ — «НА КЛИРОСЕ БЕЗ МУЗЫКАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ…». Дм — церковный хор — православная социальная сеть «Елицы»

Богу зачастую хотят петь вовсе не умные и грамотные профессионалы. Богу хотят петь жены-мироносицы — верующие, преданные, истовые…И так уж часто совпадает, что у этих людей нет музыкального образования. Но есть истовая, полная молитвенной преданности любовь ко Христу. И столь же горячее желание Ему петь. Казалось бы — ну и прекрасно! Но на практике все очень и очень непросто — умение профессионала и его желание петь хорошо сталкивается с меньшим умением, но большей верой. И рождается пресловутый конфликт «верующего, но неграмотного» и неверующего, но профессионала. Знакомая ситуация? Завязка интригует? Тогда — поехали!

Я сталкивался с такой ситуацией. Более того, я был регентом хора непрофессионалов и потому могу судить о ситуации не по наслышке. Те же самые аргументы, что вы, дорогие читатели, сейчас услышите в крике души Светланы Кошелевой, я слышал от своих певчих. Буквально 1:1. Почему я — «менее верующий» профессионал более ценен, чем «они — гораздо более верующие певчие». И Слава Христу, что спустя долгие годы я уже обрел достаточно большой жизненный опыт, чтобы адекватно и трезво встречать разные мнения о том, как должен выглядеть церковный певчий.

А теперь встречаем статью Светланы Кошелевой…

«ТРУДНОСТИ ВЫЖИВАНИЯ НА КЛИРОСЕ БЕЗ МУЗЫКАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ»

Хотелось бы затронуть и эту тему. Как мы знаем, многие клиросы берут певчих только с музыкальным образованием, зачисляют в штат и они поют. Я не буду обсуждать профессионалов, особенно когда на клиросе поют абсолютно невоцерковлённые люди. Про таких я всегда говорила и буду говорить, что они убивают нашу православную веру и наше церковное пение.

{От Дмитрия Сиверс. «Дорогие читатели с музыкальным образованием. Не спешите взрываться гневом. Я постараюсь объяснить обе точки зрения»}

Я говорю про тех кто стоит на клиросе и никак не хочет вникнуть в смысл песнопений, в смысл служения Богу и людям, отбрыкавшись только тем, что спел и ладно. Вот давайте подойдём с другой стороны, а если батюшки не будут учиться в Семинариях и будут поступать на приход невоцерковлённые…

Я понимаю, что сейчас на меня все ополчатся, что я не права и Епархия такого не допустит, ну а вдруг это будет, кому мы тогда все будем служить? Как было написано во многих статьях, что певчий избирается Богом, то я хочу сказать многие из нас избраны Богом, а как же те, кто просто простаивает время на клиросе и ему платят, а другим певчим, которые много лет прослужили но без образования не платят, как им быть?

Это очень тяжёлая тема. Автор этой статьи сама не имеет музыкального образования. Хочется поделиться этой тоской и душевной болью со всеми Вами, какого это, петь много времени и ничего не получать, а тут приходит такой один с образованием и ему чуть ли все не до земли кланяются.

Мне многие говорили, а что тебе мешало пойти учиться и этим зарабатывать, а мне ничего не мешало, я просто не знала, что всё так будет. Заметьте я пишу про тех, кто совсем не хочет знать азов православной веры, но он с образованием и зарабатывает.

Может я не правильно скажу, но я считаю это неправильным. На клиросе должен быть человек верующий, или хотя бы пытающийся познать истину веры православной. Я не говорю, что такие люди недостойны петь Богу, но они даже Его не знают, просто это их работа.
Меня всегда поражало это, поражало как регенты позволяют высмеивать своих же, которые верующие. Меня поражало, что даже регент не мог объяснить человеку, где он находится и каждый раз трясся за него, не дай Бог батюшка узнает, что тот не знает Символа веры.

У меня был такой конфликт и свой опыт, где меня за это чуть с клироса не выставили. Я не стала дальше спорить, поэтому и хочу поделиться с Вами своими чувствами, а что Вы думаете по этому поводу?

{От Дмитрия Сиверс. Скажу, что у меня на сайте есть статья «Как понравиться регенту» и там в числе прочих советов давался советь следить только за собственной верой.}

Так вот к чему я клоню, я клоню к тому что, певчих поющих много лет на клиросе без образования тоже как-то надо поощрять. Я хочу достучаться до настоятелей храмов, где есть такие же певчие, которые стараются, учат партии, бегают на все службы, когда их вызывают.
Почему тема называется именно выживание на клиросе певчих без музыкального образования, потому что таким певчим очень тяжело среди тех, кто профессионал. Над ним могут смеяться, но в тоже время жалеть. Ты будешь упорно бегать на службы, будешь помогать, чтобы только удержаться за это место, тебе в тоже время будут рады, но в тоже время, если у тебя что-то не будет получаться, будут высмеивать и говорить зачем от тут нужен.

Теперь я привожу примеры из своего опыта и своих страданий, да своему регенту я должна сделать много чего, она мне можно сказать жизнь спасла своим подвигом. Но, какие были у меня мысли, Вы себе и представить не можете. Большая часть обговаривалась в прошлой моей статье, но это немного другая.

Как я учила свою партию, это было мучение, слёзы на глазах, удивлённые глаза клирошан, когда ты не можешь спеть то, что ты как бы выучил. Это страх, страх перед Богом, страх подвести людей, страх не попасть в ноту, в тональность и многое другое, вот что меня всегда подводило. Какая может идти речь о молитве, когда ты один в партии и на тебе вся ответственность.

Это было нечто, ты находишься в постоянном страхе, с тебя льётся пот градом, особенно, когда ты не можешь попасть в тональность и все начали петь без тебя. Вот поэтому я и ходила на будни, набиралась опыта, когда начинала службу одна, потом без регента с чтецом. Кстати чтецу тоже большой поклон, она меня заставляла смотреть службу, чтобы я знала, что и зачем идёт.

Затем пели втроём: я, бас и тенор, пели много раз как, даже вдвоём с басом, но это уже было, когда я пропела в хоре уже больше трёх лет. Я человек замкнутый, стеснительный, меня никогда никуда не загонишь, я никогда не принимала участия в концертах в школе, как я смогла напроситься на клирос, где мой голос будут слышать тысячи прихожан…это только Богу известно.

Когда прошло много времени пребывания в хоре, в колледже я тоже выступала, но как не удивительно петь песни на сцене у меня не получалось. Также как и в одной истории с одним известным артистом, которого позвали из эстрады попробовать петь в церковном хоре и у него не получилось.

Дивны дела Твои Господи, что же Ты делаешь со мною?! Восклицаю я, когда вступаю вместе со всем хором и пою: Аминь. В скором времени я знала свою партию, но путаюсь в гласах и путаюсь до сих пор, но я учу, учу и учу. Учу всё, что попадётся в интернете из нот, просто для себя. Вскоре я не могла петь партию сопрано, меня регент переучивала на альта…

Это было что-то. Я домой приходила в слезах, смотрела на бутылку водки, и честно признаюсь от такого хотелось напиться.

{От Дмитрия Сиверс. Прекрасно Вас понимаю. Я не пью вообще, но после храмовых скандалов появлялось устойчивое желание выпить рюмочку. От невыносимой боли рвалась душа}

Я учила заново всё, только уже в другой партии, как это было больно. Больно стоять на службе и не петь, хотя ты это всё знаешь, но на этой партии, где знаешь ты петь не можешь. Я уже бежала из колледжа перекусив хлебом, так как на остальное времени не хватало, я хотела научиться.

Один раз на всенощной я не выдержала этой боли.

У меня скребли кошки в душе. Вот запели Великое Славословие, я не пою…и тут мутнеет разум, я вся в слезах про себя восклицаю: «Господи прости меня, я не могу больше петь Тебе, прости..» и тут откуда-то голос шепчет мне на ухо: «Ты будешь петь». И так тепло на душе стало, я еле опомнилась, но запела.

Слёзы сразу высохли.

Но сколько ещё было этой боли, сколько раз мне хотелось уйти бросив всё. Теперь я пою и знаю две партии, меня зовут, когда подпеть первым, когда вторым. Сейчас я учу третью партию. Мне уже ничего не страшно, страшно расстаться с клиросом. Искушения будут всегда. Просто надо уметь терпеть, любить и смиряться. Про свой клирос я могу сказать только одно — это дружная семья, все друг друга любят и уважают.

Хотя у меня всегда возникают мысли от лукавого, тебя не ценят и не любят.

{От Дмитрия Сиверс. Это самый популярный аргумент дьявола. Всегда у всех одно и то же. Удар по самолюбию. Ведь казалось бы «Ты за любовью к тебе людей пришел? Или ты пришел за любовью Сладчайшего Христа»?}

Хочется отблагодарить и регента, это поистине смелый человек. Таких единицы, кто всегда откликнется, кто поможет, кто выслушает. Она сделала для меня всё, терпела меня, ругала…. И как радостно ей теперь, что у неё такой ученик, а мне радостно, что у меня есть такой учитель. Она не боялась учить людей без образования, она делала всё. И мне кажется, что ей радостно становится, когда она приходит на клирос и уже всё почти готово к службе.

Да, ей не удаётся выбить для меня зарплату, из-за чего я обижалась на неё, но она делает итак для меня всё и настоятель будет оплачивать моё обучение на курсах, спасибо ему. Конечно хотелось бы большего, но слава Богу за всё, Да и дело всё не в этом, дело в том, что я хочу сказать, как это всё непросто и как это ответственно петь Богу.

Я хочу обратиться ко всем настоятелям и регентам, не обижайте таких людей, которые хотят петь, ведь они сделают всё, чтобы научиться. У них море терпения и времени. Такие люди достойны большего, хоть и без образования. Не бойтесь таких людей ведь и эти люди сами бояться. Помните, Господь избрал нас всех не считаясь с образованием.

Ведь Он Сам был не образован…

{От Дмитрия Сиверс. «И при этом он в совершенстве знал писание, мог его толковать, да так, что мудрости Его толкований поражались книжники.»}

…и в ученики Себе выбрал рыболовов…Господь не спросит на страшном суде, какую партию Ты пел в хоре и почему без образования, Он спросит как ты пел, молился ли, вникал ли в слова….Я пишу об этом, потому что это важно.

Если есть у Вас такие трудоголики в хоре как я, уважайте их, такие люди больше ценятся, так как на этом клиросе выросли…потому что достичь всего человеку без образования очень сложно, а если нет помощи со стороны, то ещё труднее. Ещё хочется добавить это :Дорогие певчие, если у Вас был и есть такой наставник как у меня не обижайте таких регентов, ибо они заслуживают большего.

Помните наставников Ваших, кто учил Вас всему этому, ибо таких единицы и им уже при жизни хочется поставить памятник. Я при всех хочу выразить благодарность моему регенту, спасибо Вам за всё!!!

Храни Вас Господь!!!

КОММЕНТАРИИ ДМИТРИЯ СИВЕРС

Прежде всего, я хотел бы пояснить регентскую точку зрения. Поскольку сам руководил службой именно в составе непрофессионалов. Я никогда их не унижал, всегда старался быть очень тактичным. Мое служение в этом составе слегка напоминало рукотворный ад. Пока я даю тон одной партии, вторая его забывает ))

Регенты ВСЕГДА будут ценить профессионала по одной простой причине. С ним меньше головной боли. Рассуждение регента простое — вера, это личное дело каждого. Я не стану грешнее, если человек в моем хоре не верит. Ну печально, да. Но — кто знает промысел Божий. Может, его Господь к вере приведет. Зато мне с ним удобно.

Регент, это человек, который а) Зависит от настоятеля б) Хочет красивого пения в) Некоторые благочестивые регенты хотят угодить Богу.

В понимании регента угождение Богу — это красивое, молитвенное пение. Если певчий или певчая требуют несуразных усилий там, где профессионал все сделает быстро и легко (пусть даже без души), регент пойдет по более простой дорожке. Вот согласитесь. Раз, два, три пройдут неудачные службы. Это неприятно прихожанам, они начинают ерзать, шептаться, осуждать клирос. Это вдвойне неприятно священникам, потому что нескладное пение их отвлекает от молитвы. В итоге даже у священников возникает аргумент «Ну верующая певчая, да…ну пусть стоит внизу, молится…или читает. Но не мешает молиться нескладным пением другим».

Допустим, мы сделали хор только из верующих людей. Здорово, если они красиво запоют. Но усилий к такому хору придется приложить какое-то совершенно невероятное кол-во. Тогда как профессионалы будут радовать приход и помогать молиться. Когда мы хотим вкусно поесть — мы идем в ресторан к хорошему Шефу. Когда мы заболели, мы ищем лучшего врача (нас при этом мало интересуют его моральные качества).

Почему регент позволяет унижать верующего певчего? Ну, это не правильно. Регент не имеет права позволять кого-либо унижать от хора вообще (оставляя право на критику только за собой). Но по опыту я знаю, что хористы не выносят слияния профессионалов и непрофессионалов. У тебя одни стандарты качества, у непрофессионала другие. Это как в футбольной команде играть, где половина — обычные уличные парни. И это по своему даже весело, пока не надо ехать на чемпионат.

Понимаете, мы увлеклись. Мы сами себе создали трудности.

В древней церкви пение было одноголосным и заунывным. Петь мог любой. Подпевать мог весь храм. Пение было сознательно таким. Но потом развитие начало приводить к тому, что есть «более и менее способные» к красивому пению. И вот мы дошли в своем развитии до такого, что петь могут люди только после образования, а без образования это все превращается в мучительный процесс «обучения на ходу» (то есть — опять таки становление профессионалом).

По сути, научившись и полюбив это дело, дорогой автор Светлана Кошелева сама станет профессионалом, не очень то и радостным от того, что пришедший новичок будет «стоять рядом и портить пение».

По поводу промысла Господня. Он приводит и Он отстраняет от пения. Все так. Не исключено, что Господь (возможно) прямо сейчас с огромной бесконечной любовью смотрит на вас и говорит предстоящим ангелам «Посмотрите на Мою верную рабу. Ей пение дается с трудом, но она — все преодолевает. Она не получила умения петь по нотам от природы. Ей для этого приходится лить слезы — ради Меня. И за это я ее во веки помилую…».

И потому я завидую вам, Светлана. Вы — бескровная мученица и возможно, что мзда ваша будет такой же, как у настоящих мучеников. Вспомните, что говорила Царица Небесная деве Евпраксии, которая сподобилась быть на последнем явлении Богородицы преподобному Серафиму Саровскому. Показав на 12 окружающих ее светлых дев и их чудные венцы она сказала «Древние мученики страдали явно, а новые — тайно. Но мзда их будет такой же..»

Верующие — дерзайте! И вера ваша спасет вас. Профессионалы — будьте добрее. Мы — служим одному Господу, и цели у нас совершенно одинаковые. Давайте исполнять завет Христов «По тому узнают о вас, что вы мои ученики, что будете иметь любовь между собой».

Шкала заработной платы

директору церковного хора | Работа

Когда вы думаете о церкви, деньги редко возникают в первую очередь — по крайней мере, в отношении заработной платы. Многие люди считают, что работа в церкви — это больше о благотворительности, служении и духовности, чем о чем-либо еще. Но зарплаты ничем не отличаются от зарплат во многих других профессиях. Руководство церковным хором — это не то, что делается на волонтерской основе, и директора могут хорошо зарабатывать, особенно в более крупных церквях определенных деноминаций.

Обзор заработной платы

В 2011 году музыкальные директора получали в среднем 53 760 долларов в год. Поскольку высокие зарплаты независимых художников могут исказить эту цифру, средняя заработная плата часто является лучшим показателем заработка. По данным Бюро статистики труда, половина всех музыкальных директоров зарабатывает 47 410 долларов в год или меньше. Однако ни одна из этих цифр, так сказать, не учитывает промышленность. Заработок руководителя церковного хора сильно отличается от музыкального руководителя труппы исполнительского искусства.

Церковные зарплаты

В то время как заработная плата может варьироваться от 46991 до 74 606 долларов в год, средняя заработная плата директора церковного хора приближается к 62000 долларов в год, показал опрос, проведенный христианской организацией Today International, некоммерческой ассоциацией служителей.Фактически, эта зарплата была одной из самых высоких для церковного персонала в 2010 году. Взрослые пасторы служения, например, зарабатывали 58 877 долларов в год — примерно на 3000 долларов меньше, чем руководители хоров. Старшие пасторы, конечно, были самыми высокооплачиваемыми сотрудниками, в среднем почти 81 000 долларов в год.

Конгрегация

Размер конгрегации играет важную роль в доходах. Руководители церковных хоров в небольших церквях, как правило, зарабатывают меньше, чем в более крупных. По данным исследования CTI, в церкви с посещаемостью менее 300 человек директор хора в среднем зарабатывал 48 476 долларов в год.При количестве членов от 300 до 500 зарплаты увеличиваются примерно на 9 000 долларов, при средней зарплате почти 58 000 долларов в год. Самые высокооплачиваемые директора церковных хоров можно найти в церквях с посещаемостью более 1000 человек, что составляет почти 80 000 долларов в год.

Местоположение

Как и в случае с любым другим призванием, местоположение влияет на заработную плату, и директора церковных хоров не являются исключением. Например, те, кто работает в Тихоокеанском регионе США, зарабатывают почти 62 000 долларов в год, в то время как те, кто работает в Среднеатлантическом регионе, зарабатывают около 68 000 долларов в год.В северо-восточной части США директор церковного хора в среднем зарабатывал всего 52 541 доллар в год — это самая низкая средняя зарплата в стране.

Конфессия

Невозможно обсуждать тему религии, по крайней мере, не затронув религиозную конфессию, и это оказывает существенное влияние на заработки директора хора. Например, руководители лютеранских хоров зарабатывали в среднем почти 52000 долларов в год. Члены методистской церкви зарабатывают немногим более 57 000 долларов в год. То же самое можно сказать и о руководителях хора Ассамблей Божьих.Но самый высокооплачиваемый руководитель хора может быть найден в внеконфессиональной церкви с доходом чуть более 67 000 долларов в год.

.

часто задаваемых вопросов по хористерам | King’s College Cambridge

Когда мой сын перейдет в интернат?

Начиная с 6 класса, все хористы обязаны проживать в школе King’s College на полный рабочий день в связи с их хоровыми обязательствами. В 4-м классе стажеры советуются еженедельно, возвращаясь домой в конце учебного дня в пятницу и возвращаясь в школу в воскресенье вечером, чтобы быть готовыми к следующему утру. В 5-м классе ваш сын перейдет в интернат по выходным, хотя то, как часто и когда это произойдет, будет зависеть от потребностей хора.

Кто будет присматривать за моим сыном в пансионате?

Пансионат в школе King’s College находится в ведении Хаусмастера и главы интерната г-на Эд Сайкса. Эд возглавил Дом в сентябре 2019 года, хотя ранее работал в King’s с 2013 по 2017 год, когда он был учителем классики и руководителем года. Эд также жил и работал в пансионате четыре года, сначала в качестве наставника в доме-резиденции, а затем в качестве заместителя заведующего. Эд — один из людей, ответственных за хористов пастырски и академически, и он руководит Домом, в котором они чувствуют себя в безопасности, поддерживают и счастливы.

Эда поддерживает его заместитель, г-н Ян Баркер, который отвечает за PSHE в King’s и преподает латынь и математику. Старшая матрона, г-жа Лиза Уилкинсон, и помощник матроны, г-н Колин Дели, обеспечивают удовлетворение медицинских потребностей пансионеров. Ночью всегда дежурит надзирательница.

Трое дополнительных опытных наставников присматривают за детьми в доме вместе с командой из четырех учеников.

Приветствуются ли родители в пансионе?

У вас есть много возможностей увидеть своего сына, как в пансионате, так и в свободное время.Кроме того, все мальчики могут гулять с родителями в среду днем ​​после школы. Есть и другие возможности для посадки на уикенд — см. Ниже. Когда они возвращаются в воскресенье вечером, мы призываем наших младших мальчиков прийти прямо в квартиру Хаусмастера, где есть горячий шоколад и короткий DVD: это значительно облегчает начальную разлуку для всех.

Вы также можете связаться с сыном по телефону, Skype или FaceTime.

Какая еда?

King’s College School гордится превосходным качеством еды — все готовится на месте и поставляется лучшими местными поставщиками.Кухня была удостоена 5 звезд за отличную пищевую гигиену. Дети очень хорошо знакомятся с кухонным персоналом, а ужины и ужины по выходным доставляют им удовольствие. Мы поощряем хорошие манеры за столом, и дети по очереди выполняют такие обязанности, как вытирание столов, чтобы они узнали, что эльфы не все делают за них!

Как выполняется подготовка (домашнее задание)?

Есть три подготовительных (домашних) занятия — одно для мальчиков младшего возраста, одно для мальчиков старшего возраста и одно для мальчиков старшего класса (8 класс).Подготовка всегда проходит под присмотром, и весь персонал интерната хорошо понимает академические потребности каждого ребенка.

Если мальчик хочет заниматься академической работой вне отведенного на подготовку времени, например, когда он приближается к экзаменам на академическую стипендию, он может работать в домашнем кабинете, и всегда есть сотрудники, готовые помочь.

Какие мероприятия проводятся по вечерам?

После того, как подготовка закончена, мальчиков ждёт целый ряд занятий. Всегда есть развлечения на свежем воздухе, от футбола до регби, плавания и вышибалы; для тех, кто предпочитает более спокойный вечер, мы предлагаем такие игры, как шахматы, бильярд, настольный футбол и лего.Все мероприятия проходят под присмотром сотрудников Дома, которым они часто нравятся не меньше, чем детям!

Как устроены спальные места в пансионате?

Пансионеры спят в общежитиях, как правило, по годам. У каждого мальчика есть своя собственная спальная зона, включая место для гардероба, прикроватный шкаф и ящик под кроватью. Кроме того, у каждого из них есть доска для заметок над кроватью или рядом с ней, на которой они могут прикреплять плакаты, открытки и письма. Мы стараемся сделать общежития максимально комфортными, чтобы дети чувствовали себя как дома.В общежитии не более восьми спальных мест.

Что происходит на выходных?

График на выходные очень плотный, но мы максимально используем свободное время, которое есть у мальчиков — они либо гуляют с родителями или друзьями, либо мы даем мальчикам свободное время, чтобы расслабиться в доме. Мальчики 8-х классов имеют возможность прогуляться по городу, что им очень нравится. Субботний вечер — это вечер кино, когда мы смотрим соответствующие возрасту фильмы в общих комнатах, где их часто ждут попкорн или попкорн.Воскресное утро иногда дает возможность рано встать на прогулку.

Какое время ложиться спать?

Мальчики отправляются в свои общежития за 45–30 минут до сна, в зависимости от того, ночь это в ванне или в душе. У них есть 15 минут тихого времени, когда мы читаем младшим детям; детей старшего возраста поощряют читать свои собственные книги, хотя даже нашим 8-м классам иногда нравится, когда их читают! Время отхода ко сну зимой:
Годы 4 и 17: 20:30
Год 6: 8.45 часов
Год 7: 21:00
Год 8: 21:15
Летом это время на 15 минут позже.

Что происходит на Рождество и Пасху?

Ожидается, что после завершения обучения ваш сын будет петь на всех рождественских и пасхальных службах. Хотя может показаться, что в такое семейное время трудно быть вдали от дома, на самом деле мальчики очень весело проводят время. Когда они не поют, для них предусмотрены специальные поездки и мероприятия, в том числе посещение пантомимы, лазерного квеста и кино; они с нетерпением ждут этого времени, уступая только турам!

Дед Мороз навещает Дом, и мальчики с удовольствием ставят ему ловушки после рождественской вечеринки и ужина в канун Рождества с семьей после прямой трансляции «Девяти уроков и гимнов».

Также ходят слухи, что рано утром в Рождество происходит битва подушками, хотя персонал об этом ничего не знает! Дети могут отправиться домой после рождественской службы в часовне, которая заканчивается около полудня.

Пасха похожа, хотя на этот раз Пасхальный кролик приходит в Дом во время охоты за пасхальными яйцами после очередного семейного обеда. Мы всегда помним о семейном значении этих дней и стараемся быть как можно более инклюзивными, но мы просим вас уважать тот факт, что это также времена, когда профессионализм мальчиков требуется больше, чем когда-либо.

Где я могу найти последние отчеты о проверках?

Отчеты инспекций, а также правила школы и полный список управляющих можно найти на веб-сайте школы — см. Ссылку ниже.

.

Как организовать церковный хор 1 -Что делать в первую очередь? Начиная с нуля.

Если вы новичок в этой должности и у вас мало формального музыкального образования, но у вас достаточно слуха, чтобы знать, когда что-то звучит неправильно или не так

или

Если вы начинаете хор со свежими волонтерами, читайте дальше.

Я хотел бы добавить, что эти идеи для создания хора могут быть использованы новым хором в новой церкви, доме или домашней церкви, а также в более старой, более устоявшейся церкви.

Необходимые инструменты : Блокнот и ручка в твердом переплете, записывающее устройство, например телефон или небольшой диктофон.

Удачная первая встреча нового хора!

Первое, что вам нужно сделать после простой вступительной молитвы, — это, конечно, попросить всех представиться.

Это само по себе пойдет слишком быстро, и вам нужно время, чтобы записать их имена с быстрой бесценной памятной запиской, такой как яркие голубые глаза Тома; Барбара -большая.

Итак …

1. Попросите каждого человека четко назвать свое имя, расскажите группе, почему они присоединились к хору, и поделитесь описанием своего любимого стиля музыки.
2. Вам необходимо начать запись на телефоне или записывающем устройстве, как только первый человек начнет говорить. Это сделано для того, чтобы вы могли просмотреть их вступления и сопоставить их со своими очень личными заметками позже. Постарайтесь держать одно ухо открытым, хотя вам нужно быстро определить, кто более способные музыканты или инструменталисты.
3. После знакомства попросите присутствующих вокалистов спеть «HAPPY BIRTHDAY TO YOU» по очереди на любой тональности, которая им удобна.
4. Если женские голоса звучат высоко, то поручите им спеть вместе с сопрано.
5. Если женские голоса звучат ниже и тяжелее высоких женских голосов — поручить им петь альтами.
6. Мужчины будут петь либо мужские альтовые партии (низкие), либо теноровые партии — более ярким мужским тоном.
7. ЭТО ОЧЕНЬ СЛОЖНАЯ АУДИТОРИЯ, НО ВСЕ ОЧУВСТВОВАЛИ ЧУВСТВО ДОПОЛНЕНИЯ.
8. Напишите назначенные вокальные партии напротив имен. Запишите, какие люди на самом деле не понимают третью строчку правильно: «С днем ​​рождения, , , дорогая…. Они будут вашими приоритетами для тренировки слуха позже.
9. Если вы достаточно уверены в игре на фортепиано или клавиатуре, чтобы находить домашние ноты при пении каждого человека, вы распределите их в соответствии с их диапазоном.
10. Как только это будет сделано, выберите действительно простую песню поклонения, которой каждый сможет подпевать.Начните с тональности, удобной для пения большинства голосов в унисон (без партий), и попросите всех спеть вместе и подумать о значении песни во время пения.
11. На этой стадии инструменталистам может быть лучше вообще не играть или подыгрывать очень тихо, чтобы вы могли слушать голоса.
12. Предложите тем, кто естественно находит партии гармонии, возможность добавить красок в песню.
13. Вокалисты могут петь припев несколько раз, пока застенчивые не успокоятся и не почувствуют себя менее застенчивыми.
14. Поздравьте команду и с гордостью объявите, что вы все отличный хор.

Прочтите следующий узел, чтобы взять его отсюда

.

Недостаток средств препятствует паритету для певчих девушек

Музыкальный директор Глостерского собора сказал, что есть намерение «уравнять мальчиков и девочек, как только мы сможем», после Газета Sunday Times сообщила, что, в то время как певчие мальчики получали 75% гонорара. в King’s School платная, хористки в школе скидок не получали.

«Это несправедливо, но мы находимся в переходной фазе», — сказал он газете. «Плата за гонорар в King’s для всех 20 певиц обойдется в десятки тысяч фунтов стерлингов.

Во многих соборах вознаграждение уже равное. В Йорке певчие и мальчики, и девочки посещают школу Минстера, и отделение покрывает 60 процентов всех сборов, которые могут увеличиваться до 100 процентов в зависимости от нуждаемости.

Финансовые проблемы, с которыми сталкиваются соборы, которые платят за обучение хористам, были исследованы д-ром Амандой Макки в ее докторской диссертации Новый голос: модели и условия для девочек-певчих в хорах английского собора (Новости, 27 мая 2016 г.) . Некоторые соборы «задыхались из-за финансовых ограничений, и они могут делать только то, что уже предусмотрено их бюджетом», — писала она. «Мальчики продолжают получать стипендии нетронутыми, а девочкам нужно платить из какого-то другого органа или не платить вообще».

«Точное равенство» было «не всегда лучшим вариантом или даже жизнеспособным вариантом для каждого собора», — писала она. Но «в тех соборах, где в основе лежит полное равенство, трудно отстаивать позицию, согласно которой девочкам следует платить меньше, чем мальчикам за равный труд.

Ее диссертация описывает, как капитул Даремского собора основал женский хор, через 25 лет после хора в соборе Солсбери, и определяет объем финансовых обязательств, включая дополнительный персонал и изменение условий проживания. Все хористы получают скидку на половину платы за полный пансион, что обходится капитулу более чем 10 000 фунтов стерлингов за хориста в год.

В некоторых соборах постепенно увеличиваются обязанности и вознаграждение певиц-певчих в соответствии с бюджетом.Сегодня в Солсбери все услуги в равной степени распределяются между певчими девочками и мальчиками, которые получают начальную 30-процентную стипендию для оплаты обучения. На этой неделе директор по развитию и коммуникациям Джейн Морган подчеркнула существование «очень активного фонда девушек-певчих, которым руководят независимые попечители от имени собора».

В других соборах сохраняется разница в оплате труда. Когда в 1994 году в Уэллсском соборе впервые появились певицы-хористки, они не получали финансирования, а мальчики получали стипендию в размере 45% от стоимости обучения.«Без серьезной переработки средств хора партию девичьих певчих можно было бы полностью выбросить», — написал доктор Макки. Сегодня мальчики получают 25 процентов от платы за питание или дневные взносы, а девочки — 10 процентов от дневных взносов.

В ее рассказе о поездке в Бристоль отмечается, что собор пытается платить 3000 фунтов стерлингов в год на каждого певца в школу. Мастер хористов Марк Ли рассказал ей о «постоянной битве» за то, чтобы собрать достаточно денег. Школа теперь является академией, что позволяет собору «проявлять больше творчества на те деньги, которые у нас есть».

.